Дети без будущего

Летом 1941-го советские школьники наслаждались долгожданными каникулами. Счастливый летний досуг тогда был практически неотделим от отдыха в пионерских лагерях, многие из которых располагались на базе санаториев, где можно было не только весело провести время с друзьями, но и оздоровиться.

В деревне Крынка Осиповичского рай­она на базе одноименного санатория, в котором был обустроен пионерский лагерь, весело проводили лето мальчики и девочки. Большинству отдыхавших не было и 10 лет. Война началась через несколько дней после заезда второй смены... 

 

Война здесь началась спокойно, без хаоса. Сначала ушли почти все воспитатели. За  многими детьми сразу приехали родители. Никто не пришел только за еврейскими детьми. Их родители уже были заперты фашистами в оперативно созданных повсюду гетто.

 

– Уже в первых числах июля весь Осиповичский район был полностью оккупирован немцами. Вслед за вой­сками в район прибыли и карательные подразделения, – говорит прокурор Осиповичского района Денис Иваньков. – Из санатория «Крынка», куда к осени свезли всех детей, в основном еврейской национальности, с близлежащих баз отдыха и из детских домов, порядка 200 человек, сделали гетто. Желтые звезды (отличительный знак, который должны были носить все евреи) пришивали прямо на летнюю пионерскую форму. Позже сюда привезли детей из Дарагановского, Корытнянского, Лапичского,

 

Осиповичского детских домов. Место для детского концлагеря оккупационная власть выбрала не случайно – оно было очень тихое, закрытое от чужих глаз. Зима 1941–1942 годов была холодной. Детей держали в большом неотапливаемом зале, где гулял ветер. В комнате, где спали пленники, все покрывалось инеем, топить печь разрешали раз в три дня, на что давали по три полена. Кормили малолетних узников капустной и свекольной ботвой, которую дети сами же и собирали на поле. За надкусанные и спрятанные овощи полагалось жестокое избиение палками и плетью. Хотя и прятать овощи было некуда – почти все были одеты по-летнему, в то, в чем приехали в санаторий. Единственным страшным способом утеплиться была одежда тех, кто не просыпался по утрам. Дети умирали каждую ночь. В помещение фашисты почти не заходили, брезговали. Почти все дети страдали от энуреза, из-за чего там стоял стойкий запах аммиака. Лишь иногда приспешники нацистов забрасывали через приоткрытую дверь немного хлеба и несколько поленьев, тепло от которых почти моментально растворялось в морозном воздухе. Большая часть ребятишек не пережила жуткую зиму 42-го года.

До войны деревня Крынка была большим поселком. В старину здесь находился один из фольварков помещика Дарагана, по проекту которого была построена железнодорожная ветка Осиповичи – Дараганово – Старые Дороги. В 1924 году бывший фольварок «обжил» санаторий, куда многие родители мечтали отправить своих детей, особенно тех, у кого были проблемы со здоровьем. Здесь очень хорошо лечили легочные заболевания. 

 

В тот год десятилетнему Володе Свердлову ужасно не хотелось уезжать в пионерлагерь. Когда служебная машина везла его к поезду (папа мальчика, позже сражавшийся в партизанских отрядах, был первым секретарем Рогачевского райкома партии), отец долго уговаривал: «Всего на пару недель. Я разберусь с делами – и мы будем все вместе…» Только это и примирило Володю с необходимостью впервые уехать от родителей так далеко. Впрочем, вскоре обида прошла. В санатории оказалось интересно: горны, зарницы, игры…

– До сих пор охватывает ужас от того, что было, – с дрожью в голосе вспоминал Владимир Семенович Свердлов. – В конце декабря – начале января  начался мор. Одежда у детей была только летняя. Например, я всю зиму в галошах ходил, пальцы отморозил на всю жизнь. Каждое утро кто-нибудь не просыпался. Умерших детей не хоронили, а просто спускали под лед реки Птичь. Изредка всех выводили во двор, где предметом нашего вожделения был ящик с пищевыми отходами. Когда кому-то удавалось в него залезть, добытые очистки и объедки делили на всех. Это очень боялись делать, ведь наказание полагалось даже за взятые из этого ящика отходы и за отходы, вынутые из корыта для свиней. Тех, кого уличали в «краже», помещали в импровизированный карцер – небольшой подвал, куда для пущего мучения ежедневно подбрасывали снега. Срок наказания – от трех до семи дней. Впрочем, больше пяти никто не выдерживал. К концу зимы всех накрыла апатия. Обессиленные, многие из нас перестали вставать и вообще двигаться. Стало все равно, что будет дальше, – жить или умереть. 

Ранним апрельским  утром детей подняли и построили в колонну.  Сказали, что переводят в другое место, где будет тепло, светло и сытно. Дорога… Пять тысяч двести метров для 84 измученных еврейских ребятишек в последнее для них весеннее утро 1942-го. Самых маленьких везли на подводах. Один из малышей расплакался. Немец протянул ему кусок сахара, и ребенок на минуту притих, и тут же фашист хладнокровно в упор выстрелил в малыша. Это не оставило в детских душах надежды на спасение. 

 

– Вова, нас никуда не переводят. Нас ведут убивать. Беги! – Владимир Свердлов продолжает вспоминать слова шедшего рядом с ним парня. – Больше всего на свете я жалею об одном: что так и не узнал его фамилию. Знал его только как Яшу из Мозыря. Это благодаря ему я живу. Один! Из 84 несчастных деток, которым судьба приготовила последнее мучительное испытание в их жизни. 

 

Вдоль дороги стоял молодой сосняк. Заприметив более густые заросли, Яша указал на них. От предложения бежать вдвоем отказался: «С моей внешностью добежишь до первого немца. А вот ты на еврея не сильно похож – убегай».

 

Времени на раздумья не было, я бросился в лес. Наверное, больше никогда в жизни я так быстро не бегал. По щекам больно били ветки сосен, бежал, пока не упал. 

 

Совершенно выбившись из сил, мальчик забылся в бреду. В этом состоянии его нашла жительница деревни Макаричи Александра Звонник, дотащила до своего дома и выходила. Все годы оккупации Свердлов прожил у нее: когда в деревне объявлялись немцы или полицаи, он прятался в погребе. Укрывая Володю, женщина рисковала не только своей жизнью, но и жизнью своих трех дочерей, но не отступила, не предала.

– Немногим я мог отблагодарить свою спасительницу, – вспоминал Свердлов, – да и жизни всей мало, чтобы вернуть ей то, что она сделала для меня. В 2004 году Александре Звонник было присвоено звание Праведника народов мира. Но для меня, для всех, кто ее знал, она всегда такой была.

Своих родителей Владимир найдет только в 1947 году. 

 

Местные жители вспоминали, что в деревню Крынка детей привели к вечеру. Как только расстрельная команда показалась вдали, все со страхом стали прятаться кто куда.  «Немцев было так много, что никто даже не пытался отбить детскую колонну. Специальная «расстрельная команда», группа СД, была привезена из Бобруйска», – рассказывали сельчане Александра Ярашевич и Федор Авдейчик.

– Точной даты того расстрела никто не знает, – продолжает прокурор Осиповичского района Денис Иваньков. – По словам Свердлова, через два дня после расстрела какие-то люди сказали, что сейчас Пасха. Что это такое, ребенок первого секретаря Рогачевского райкома партии, конечно, не знал, но странное слово запомнил. В 1942 году Пасха была 4 апреля, стало быть, расстреляли детей из гетто 2-го числа. До сих пор в этом убийстве многое осталось загадочным: для чего фашисты гнали детей пять километров через деревни и почему расстреливали вечером.

 

Местный житель Сергей Пинчук в ту пору был 13-летним подростком. Он со старшим товарищем пас коров недалеко от места расстрела. Видел, как с утра туда ехали машины. На одной из них на капоте был установлен пулемет. Позже – как гнали туда колонну полуживых детей. Вечером услышал залпы выстрелов, а наутро побежал на место расстрела. 

– Оно было засыпано песком, – вспоминал он. – Я подошел к яме, а она буквально «дышит». Если бы кто их откопал, может, и выжил бы еще кто-нибудь. Но что я мог сделать? Сам дите. 

Ответы на запросы родителей, искавших своих детей. 

Архивные документы.

 

Владимир Семенович Свердлов ушел из жизни в апреле 2021 года. И хоть сам был жертвой геноцида, всю жизнь его мучило неутихающее чувство вины – за то, что выжил, а все они – нет.

 

– Я знаю, что за всех них живу. Может, потому Господь и отмерил мне так много. За долгую жизнь не было ни дня, чтобы я не думал об этом, – постоянно повторял Свердлов. 

 

Братскую могилу в лесу он называл «своей», и всю свою жизнь копил на памятник. В 2006 году на детской могиле единственный выживший поставил большой серый валун, по которому бежит тонкая жилка. На камне по-белорусски и на идише выбита надпись: «Памяти 84 еврейских детей из детского санатория «Крынка», расстрелянных фашистами в апреле 1942 г.». За все эти годы удалось установить имена лишь 13 из них. С тех пор на руинах гетто успел вырасти лес…

– Человеческая память недолговечна. Несмотря на то, что трагические события времен Великой Отечественной войны имеют корни в каждой белорусской семье, спустя несколько поколений эти факты некоторыми воспринимаются по принципу «что было, то прошло». Знания новых поколений о Великой Отечественной войне и геноциде зачастую ограничиваются уроками истории в школе и воспринимаются как информация, которая не пригодится в будущем, – говорит заместитель прокурора Могилевской области Андрей Волков. – Сегодня все реже можно услышать о событиях тех лет из первых уст, заглянуть в глаза тем, кто их пережил и кто спустя почти восемь десятилетий мирной жизни не сможет понять фашизм и простить палачей своих родных, своего народа. Именно поэтому сегодня мы должны в полный голос говорить о геноциде, сохраняя историческую память, воспитывая настоящих патриотов своей страны. После распада СССР о злодеяниях фашистов и их пособников почти забыли, вспоминая о цене победы лишь в знаковые даты. В результате мы «упустили» несколько поколений, которые, живя в свободной и независимой Беларуси, склонны обесценивать мир. Но самое страшное – сегодня потомки жертв нацистского геноцида нередко становятся «адвокатами» палачей своих предков. Неонацисты стараются заразить своей идеологией общество, в частности неокрепшие юные умы, оправдывая фашистский садизм «борьбой за свободу», считая нацистские идеи прогрессивными. 

 

Глава государства Александр Лукашенко отмечал: «Попытки оккупации Беларуси в условиях современной гибридной войны вспыхнули с новой силой. Посмотрите: как и 80 лет назад, мы слышим о «новом порядке» от таких же носителей «европейских ценностей». Мы не можем допустить, чтобы история повторилась». 

 

Уголовное дело о геноциде белорусского народа снимет все маски и предъявит миру новые факты с именами, архивными фото- и видеодокументами, которые расставят все точки над «i» в вопросе исторической правды и ответственности за преступления против человечества.

 

Юлиана ШУПЛЕЦОВА.

Фото из личного архива учителя истории 

СШ №2 г.Осиповичи Неонилы ЦЫГАНОК.