Есть у революции начало, нет у революции конца…
Столетие Октябрьской революции 1917 года для многих интеллектуалов и политиков на постсоветском пространстве стало испытанием на профессиональную прочность. То, что в советское время было неопровергаемой истиной, в последние годы существования СССР было полностью отвергнуто. Низвержение с пьедесталов исторической памяти руководителей Октябрьской революции и создателя первого в мире социалистического государства – Владимира Ильича Ленина было естественным продолжением политики во всех ее проявлениях после распада СССР и перехода к рынку. Построение «светлого капиталистического будущего» было объявлено безальтернативной стратегией жизни всего постсоветского пространства. Но двадцать пять лет, прошедших после распада СССР, заставляют по-другому взглянуть на события вековой давности, понять их в плоскости сравнения, что было и что стало. Время не лечит, оно дает объемное видение недавнего исторического прошлого. Сегодняшний наш разговор посвящен столетию Великой Октябрьской социалистической революции. Мой собеседник – председатель Постоянной комиссии по образованию, культуре и науке Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь Игорь Марзалюк.
– Игорь Александрович, прежде чем перейти к далекому историческому прошлому, я предлагаю сказать несколько слов о дне сегодняшнем. 25 октября в интервью радиостанции «Эхо Москвы» Игорь Малашенко – руководитель предвыборного штаба Ксении Собчак по выборам президента России в будущем году, известный как руководитель компании Бориса Ельцина во время избирательной компании 1996 года, заявил, что главным политическим консультантом у Собчак будет Станислав Белковский. В тот же день Белковский в эфире этой же радиостанции в передаче «Белковские среды» заявил буквально следующее: «Основные положения программы – это ликвидация Русской Православной Церкви Московского Патриархата и похороны Ленина. Нужно полностью расстаться с советским прошлым». И далее добавил: «Я не говорю об отмене православия, адептом которого являюсь (я сам верующий человек). А об отмене института РПЦ МП». Что Вы скажете по этому поводу?
– Что можно сказать по поводу глупости? Это что-то новое в политической практике, когда во время светской предвыборной политической кампании обсуждается проблема реформы церкви. Русская Православная Церковь пережила притеснения и гонения и не таких деятелей, как Белковский. Здесь нет предмета для серьезного обсуждения. Да и сама Ксения Собчак заявила только о желании перезахоронения тела Ленина на Волковском кладбище в Петербурге. На самом деле здесь есть над чем задуматься и о чем поговорить. Если мы говорим о Русской Православной церкви, то должны не забывать, что ее каноническая территория гораздо шире территории современной России, и есть еще мнение священнослужителей и верующих, живущих в сопредельных государствах. То же самое и с Лениным. Этот вопрос, если на самом деле он стоит так остро, должен обсуждаться не только в России, но и у нас, и в Украине, да и на всем постсоветском пространстве. Октябрьская революция, создание СССР, фигура самого Владимира Ильича Ленина – это часть нашей общей истории, к которой мы все имеем отношение. Обсуждать предвыборную программу Ксении Собчак пока преждевременно, ей еще предстоит пройти процедуру регистрации кандидата в президенты России. Но с такой программой она «потерпит сокрушительный успех» - это программа раскола.
– Ситуация вокруг референдума в Каталонии. В чем причины желания каталонцев стать независимыми? Если это сепаратизм, то что может предложить каталонцам объединенная Европа и как она может остановить этот процесс?
– Недавно вышла статья профессора Российской экономической школы Рубена Ениколопова, написанная для Московского центра Карнеги. Называется она «Почему Каталоний будет больше?» Он пишет о том, что причина желания отделиться проста – Каталония богатая территория. Занимая шесть процентов территории Испании, она дает 25 процентов экспорта и обеспечивает 20 процентов ВВП страны. До 2011 года ситуация была более-менее управляемой, когда у власти была социалистическая партия, которая диспропорции в экономике компенсировала политическим представительством. В то время каталонская правоцентристская партия во многом определяла политику Испании. В 2011 году к власти в Испании пришла народная партия, и все пошло, как пошло – политический союз развалился.
– Согласитесь, что тактические шаги со стороны разных политических сил в свое время не решали главной проблемы – неравномерного экономического развития регионов Испании. Когда подушевой доход в разных регионах страны разнится в разы. Испания ведь тоже когда-то была великой империей и распалась, не проиграв ни одного военного сражения. Помимо того, что она имела заморские колонии, на территории европейской части это была классическая территориально-интегрированная империя, со всеми издержками этого процесса. И в этом плане есть схожесть проблем в современной Испании и в позднем Советском Союзе – вечный спор, кто кого кормит.
– Я вижу проблему в другом. У испанцев в ХХ веке была своя трагическая история, свой тоталитаризм и свое возвращение к демократии. Возможно, испанцы, как и мы, до сих пор не могут осознать и пережить ХХ век. Здесь важен вектор, а не масштаб исторических событий прошлого.
– Давайте перейдем к основной теме нашей беседы. В чем заключается сегодня для всех нас урок Великой Октябрьской социалистической революции?
– Он заключается в том, что сто лет спустя историю этой революции мы должны изучить и понять заново. Под революцией обычно понимают социальные потрясения, снимающие все преграды на пути обновления общества. Революция – это всегда новая альтернатива, крайне болезненная и трагическая для современников – старая власть ушла, а новая не появилась. И в этой ситуации безвластия хозяином жизни становится маргинал. Вся власть у человека с ружьем, когда насилие тотально и всеохватно. Представьте себе ситуацию, что вы едете на машине и решили остановиться, но по инерции вы еще движетесь какое-то время и только потом останавливаетесь. Массовое насилие имеет свою мощную разрушительную инерцию – если кто-то кого-то ограбил сегодня и не понес за это никакого наказания, то с таким же успехом он сделает это и завтра, и послезавтра. Этот хаотический массовый бандитизм парализует систему жизнеобеспечения государства – транспорт, связь, подвоз продовольствия, что в свою очередь полностью разбалансирует финансово-денежную систему, гиперинфляция порождает полный коллапс. Преодолеть это можно только с помощью еще большего насилия, облеченного в некие рамки подобия государства. Вопрос о легитимности в этом случае не стоит – легитимен будет тот, кто сумеет оказаться сильнее и победит в этой борьбе. Нравится это кому-то или нет, но это так.
– На протяжении последних тридцати лет Октябрьскую революцию многие публицисты называют переворотом или мятежом и откатом от достижений Февральской революции. Что Вы думаете по этому поводу?
– Для Февральской революции определение «мятеж» подходит больше. Что ее определило? Отречение Николая II, когда под действием командующих фронтами он подписал этот документ, и проходившие в Петрограде демонстрации, вызванные нехваткой продовольствия – транспортная система была парализована, а в условиях войны инфляция стала неуправляемой и крестьяне попросту придерживали хлеб. Но когда к протестующим присоединились солдаты местного гарнизона и кронштадтские матросы, дело приняло серьезный оборот. Все было гораздо проще – солдаты Петроградского гарнизона не желали своей отправки на фронт. Кровавые события вспыхнули внутри воинских частей и на кораблях флота, убийство офицеров стало неконтролируемым. Скорость, с которой развивались события того времени, поражала современников. Лозунги, актуальные неделю назад, теряли свое значение и заменялись новыми. К середине дня 27 февраля были разгромлены окружной суд, артиллерийское управление. Из арсенала было похищено сорок тысяч винтовок.
– Лучше всего о том времени написал Василий Розанов: «Русь слиняла в два дня. Самое большое – в три. Даже «Новое время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало». Что сделало и чего не сделало Временное правительство? Была ли Октябрьская революция закономерным финалом разыгравшейся российской трагедии?
– Начнем с того, что Временное правительство появилось вне рамок демократических процедур. Это был клуб по интересам, оно возникло в результате соглашения партий, которые поделили между собой портфели министров. Все ждали Учредительного собрания, ждали, когда оно соберется и скажет всем, как жить дальше. Временное правительство распустило полицию, отправило в отставку губернаторов. В довершение ко всему из тюрем были выпущены десятки тысяч уголовников, поставивших «на уши» все города, их в народе называли «птенцами Керенского». Когда премьер-министра князя Львова попросили назначить новых губернаторов и представителей уездных властей вместо снятых, он ответил: «Это – вопрос старой психологии. Временное правительство сместило старых губернаторов, а назначать никого не будет. На местах выберут. Такие вопросы должны решаться не из центра, а самим населением».
– Многонациональная Российская империя рассыпалась как карточный домик. На смену старой власти в национальных окраинах пришли новые элиты, которые провозгласили независимость. Вот что писал Антон Деникин в «Очерках русской смуты»: «Украина «аннексировала» уже Харьковскую, Екатеринославскую, Херсонскую, часть Таврической губернии; Дон вел тяжбу с Украиной о границах, и из-за пустого в сущности вопроса Екатеринославской железной дороги обе «высокие стороны» придвигали к «пограничным» пунктам гарнизоны; самоопределившиеся «горские народы» огнем и оружием начали уже разрешать спорные исторические вопросы с Тереком; Тифлис накладывал руку на огромные общегосударственные средства Кавказского фронта». Между февралем 1917 года и осенью 1918 года, когда к власти пришли уже большевики, говорить о наличии государственной власти не приходится. Стояли здания, ассоциирующиеся у населения с властью, в них находились чиновники, но никто из госслужащих не выполнял и не мог выполнить поставленных перед ним задач. Границы не охранялись, налоги не собирались – не было механизмов принуждения, свойственных государственным образованиям. По своей сути это был кризис государственности как формы организации людей.
После Октябрьской революции 6 декабря 1917 года о своей независимости объявила Финляндия, 11 декабря – Литва, 12 января 1918 года – Латвия, 22 января – Украина, 24 февраля - Эстония, 22 апреля – Закавказье, 3 ноября Польша. Более того, волостные советы вели себя как независимые государства. Насколько предопределенным, на Ваш взгляд, был приход к власти большевиков?
– Это было абсолютно естественным. В период безвластия и политических интриг Александра Керенского, его политику политикой назвать сложно, чего стоило решение о Галицийской наступательной операции в июне 1917 года, когда фронт практически рухнул и немецкие войска заняли огромную территорию в европейской части страны, основную роль в формировании властных институтов играют низы. В период мощных политических катаклизмов люди, которым нечего терять, проявляют исключительную вертикальную мобильность – люмпен становится носителем государственной власти, хотя бы на местном уровне. Человек, наделенный некоторой собственностью, всегда осторожен и максимально аполитичен, его способность к политическому риску всегда минимальна. Он проявляет интерес к политике только тогда, когда все теряет. Так было не только в России, но и во всех странах, где произошли революции. И тот, кто возьмет под свой контроль низовые органы народившейся власти, выйдет победителем в политической борьбе.
Мощь большевиков не была новостью для Временного правительства. Первая их попытка захвата власти с 3 по 5 июля 1917 года закончилась провалом, Ленин с Зиновьевым вынуждены были скрываться в Разливе. И за девять дней до октябрьских событий 16 октября 1917 года на закрытом заседании Временного правительства главнокомандующий Петроградским военным округом Полковников в докладе о готовящемся выступлении большевиков заверил всех, что настроение Петроградского гарнизона на стороне правительства. Юнкерские школы получили приказ готовиться к отправке в Петроград, а часть броневого дивизиона была размещена у Зимнего дворца. Но произошло то, что произошло. Ричард Пайпс, один из самых авторитетных исследователей Октябрьской революции, писал, что при штурме Зимнего дворца погибло пять человек, и то от шальных пуль. И основным фактором победы большевиков была поддержка не населения Петрограда, а солдат гарнизона и матросов Балтийского флота.
– В чем феномен партии большевиков? Почему получилось именно у них, а не получилось у других?
– Большевики, а если говорить конкретно – их лидеры, знали, чего они хотят. Это сложно объяснить, как люди, никогда не занимающие никаких властных постов, знали и понимали, что такое власть. Ленин, приехавший в Россию после двадцати лет жизни в Европе, 4 апреля 1917 года с трибуны Петроградского Совета произносит речь, которая вошла в историю, как «Апрельские тезисы». Это десять программных пунктов, выполнение которых и привело большевиков к власти. Мощная информационная кампания, начатая большевиками, дала свой эффект. В апреле 1917 года они покупают типографию, расположенную на Суворовском проспекте в Петрограде. Кроме «Правды» начался выпуск «Солдатской правды» для Петроградского гарнизона, «Окопной правды» для фронтовых частей, «Голоса правды» для Балтийского флота, не считая памфлетов, тираж которых измерялся миллионами. Кстати, редакции этих газет находились в особняке Матильды Кшесинской, с балкона которой Ленин произнес речь 3 июля при первой попытке большевиков захватить власть.
– Какова роль Ленина в Октябрьской революции? Каково Ваше отношение к этому политику сегодня?
– В отношении к Ленину мы должны четко разделить две разные стороны его деятельности – как политика и как лидера партии большевиков с их политической практикой борьбы за власть. Никто не отрицает масштабы насилия и террора после революции и во время Гражданской войны. Террор в то время носил тотальный характер у всех противоборствующих сторон. Большевики победили в споре за власть не только и не столько потому, что «красный террор» был на порядок выше «белого террора», а благодаря тактике Ленина в борьбе за власть.
Октябрь 1917 года ни для кого в то время ничего не означал, сами большевики не были уверены в том, что им удастся сохранить власть. И эта неопределенность сохранялась практически до конца 1918 года. Это было время не борьбы программ и идей, а нахождение путей и способов реального выживания в стране. Основной повесткой дня для председателя Совнаркома в то время была борьба с эпидемиями, тотально поразившими всю страну, преодоление транспортного коллапса и снабжение городов продовольствием.
Для того, чтобы понять Ленина как политика, мы должны понять его как человека. На мой взгляд, здесь уместно определение революционера Сергея Нечаева, который еще в ХIХ веке очень точно определил черты революционера. Революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанности, ни собственности, ни имени. Мне кажется, что этого определения вполне достаточно, чтобы понять внутренний мир Ленина и те движущие механизмы, которые сделали его тем, кем сделали. За ним стояла очень небольшая и тонкая группа, которую впоследствии назвали старыми большевиками, сделавшая революцию, увидевшая ее результаты и не вписавшаяся в новую сталинскую реальность. Именно по этой причине они стали первыми жертвами сталинского террора.
– Замечу, что критика политической практики большевиков раздавалась не только со стороны их противников. «Свобода только для лояльных, только для членов одной партии, сколь бы многочисленны они ни были, – это вообще не свобода. Свобода – это всегда и исключительно свобода для тех, кто думает иначе». Это сказала не кто-нибудь, а убежденная коммунистка Роза Люксембург, критикуя большевистскую диктатуру в России. Это было сказано ею за пару месяцев до того, как во время восстания «спартаковцев» в Берлине ей разбили голову прикладами бойцы фрайкора – добровольческих контрреволюционных отрядов. Как Вы видите, мировоззрение Ленина того времени, насколько оно было национальным или наоборот?
– Ленин был человеком мира. Он двадцать лет прожил в Швейцарии и был очарован устройством этой страны – все кантоны имели свою автономию. Его идея нового устройства страны была проста – каждый народ советизировать, отправив руководить им интеллектуала, создать язык, письменность, историю и национальную экономику. По этому типу и было создано первое в мире социалистическое государство в декабре 1922 года, и это стало венцом его политической карьеры. Польша, Финляндия, Украина, да и Беларусь своей нынешней государственностью обязаны именно Ленину.
– У Ленина было особое отношение к Украине, он подчеркивал, что русский либерализм заканчивается тогда, когда вопрос встает об Украине. Может быть, в этом и кроется основная причина непростых взаимоотношений двух стран сегодня?
– Более того, в октябре 1914 года в Цюрихе Ленин выступил перед социал-демократической аудиторией с речью «Война и социал-демократия», в которой он противопоставил положение украинцев в России и Австро-Венгрии. Цитирую: «Украина стала для России тем, чем для Англии была Ирландия, она нещадно эксплуатировалась, ничего не получая взамен». Ленин считал, что интересы международного пролетариата требуют украинской государственной независимости. Здесь все гораздо сложнее. Еще при Ленине идея самоопределения наций и политические практики того времени пришли в противоречие, а в послеленинский период ситуация стала столь запутанной в силу разных причин, что порой кажется, что найти путь разрешения конфликта, устраивающий всех, предельно трудно. У российского и украинского политического руководства сегодня своя логика и своя правда. Говорить о том, что в советский период Украина нещадно эксплуатировалась со стороны России, мне представляется большой глупостью. С другой стороны, мне совершенно непонятен тот «ленинопад», который постиг Украину сегодня. Как можно сносить памятники тому, кто фактически стоял у истоков украинской государственности?
– Почему именно большевики во главе с Лениным одержали окончательную победу сначала в революции, а затем и в Гражданской войне?
– Здесь сработал целый комплекс тактических и стратегических задач, поставленных и успешно решенных большевиками. Россия в этом смысле уникальное государство, которое после Первой мировой войны изначально распалось, а к 1922 году сумело восстановить и взять под контроль практически всю территорию бывшей империи. Коммунистическая идеология позволила сместить центр политического конфликта от национального противостояния к борьбе социальных классов, заручиться поддержкой населения национальных окраин. Это было уникальное стечение обстоятельств, решающим фактором в которых стала блестящая тактика большевиков.
История двух русских революций и Гражданской войны показывает, что решающую роль в преодолении хаоса играют вооруженные немногочисленные, но боеспособные формирования, способны выполнить любой приказ. Наиболее эффективными в тот момент стали вооруженные формирования инородцев. В первый год Гражданской войны реальное вооруженное противостояние было между латышскими стрелками и чехословацким корпусом. Причина одна – ни у той, ни у другой стороны нет армии, хотя отчаянные попытки ее создания идут как с одной, так и с другой стороны. 31 декабря 1917 года нарком Крыленко отправляет донесение Совнаркому. Суть донесения проста: армия недееспособна. Главнокомандующий Красной Армией И. Вацетис пишет: иногда ситуация складывается настолько плохо, что «советские власти вынуждены были призывать немецкие войска для усмирения взбунтовавшихся частей Красной Армии».
Формирования инородцев находятся в особом положении, как бы над схваткой. Для местного населения они чужие, им не нужно задумываться, как возвращаться в родную деревню или город. Этический императив для них полностью исключен, этим частям на чужой территории можно все. Им нужно обеспечить себя продовольствием, быть готовыми дать отпор любой вооруженной банде. По этой причине они сохраняют все качества, свойственные любой армии, и по сути являются островком порядка и боеспособности в обстановке хаоса и анархии.
Это уникальное состояние, не имеющее аналогов в мировой истории , когда на протяжении года территорию огромной страны контролируют два относительно небольших вооруженных инородческих формирования – латышские части созданные в годы Первой мировой войны, против которых выступало немецкое дворянство Прибалтики и чехословацкий корпус, сформированный из пленных солдат и офицеров Австро-венгерской армии. К концу лета 1918 года чехословацкие войска контролировали большую часть Сибири, Урала и Поволжья. Павел Милюков попытался договориться с немецкими властями о помощи чехословаков для освобождения России от большевиков. Но получил от одного из представителей немецкой разведки ответ: «Это совершенно невозможно, чтобы мы шли с большевиками. Но большевики не хотят изменять Брестский договор, а у нас нет причин разрывать с ними мирные отношения. Мы вообще не хотим идти дальше и вмешиваться во внутренние дела, если нас не приглашают. Странное положение России, что в ней пара тысяч чехословаков могут оказаться господами положения». На возражения Павла Милюкова, что их не две тысячи, а больше, его собеседник ответил: «Сорок, шестьдесят тысяч, это пустяки, которые не делают разницы. Вы сами себе помочь не можете, вам нужна наша помощь и не малая: и за эту помощь мы должны жертвовать тем, что приобрели».
Латышские стрелки, охранявшие Ленина в Смольном в Петрограде и в Московском Кремле, сыграли основную роль в разгоне Учредительного собрания в январе 1918 года, в подавлении восстания левых эсеров в июле того же года. Их численность была невелика – 40–50 тысяч человек. Переброска латышских стрелков на Волгу стала единственной возможностью остановить продвижение частей чехословацкого корпуса на запад. Ленин был блестящим тактиком, многим его современникам казалось, что границы компромиссов, на которые он может пойти не имеют границ. Но история подтвердила, что он оказался прав.
– С каким политическим деятелем российской истории можно сравнить Владимира Ильича Ленина?
– Вы задаете мне вопрос, за который меня, как говорят, «начнут рвать». Но я отвечу. По масштабу модернизации, широте и охвату всех сторон жизни, в том числе и в ее крайне трагических проявлениях, Ленин сопоставим с Петром I. Но этот вердикт ему вынесут наши потомки, которые без эмоций изучат и поймут, а в чем-то и возьмут на вооружение советский проект ленинского типа. Ленинский модернизационный проект – это проект отчаянного прорыва, это масштабная социальная революция с полным отказом от многовековых традиций и полная победа этой традиции через двадцать лет после революции с не меньшими издержками и кровью. Но традицию нельзя отменить и нельзя ее победить. Нельзя победить чувства человека, его страх, любовь и веру. Основной ленинской исторической ошибкой был разгром Русской Православной Церкви. Это та ткань в жизни любого человека, которая находится за пределами политики и воли самих политиков. И эта ошибка стала фатальной. Советский проект прожил всего три четверти века, но это не политическая ошибка его создателя. Ленинский модернизационный проект на очень коротком периоде времени заложил те основы советского общества, которые через двадцать пять лет после революции оказались ключевыми и спасли весь мир от фашизма. Та Европа, которую знал и любил Ленин, фашизма не пережила. Европейский гуманизм оказался перед лицом фашизма бессильным, понадобился Советский Союз, созданный Лениным, заплативший за эту победу такую цену, из которой мы не можем выйти и сегодня.
– На этом давайте остановимся. Впереди у нас много интересных тем, а в следующий раз мы продолжим по сути эту же беседу, вспомнив выдающегося советского философа Александра Зиновьева, которому 29 октября исполнилось бы 95 лет. Мы поговорим о нем и о нас нынешних, о том, чего ждать, к чему стремиться и как относиться к современной жизни.
