Выжженные судьбы. Часть II

В мартовском выпуске проекта («Выжженные судьбы. Часть I», МВ №21 от 17.03.2023 г.) прокурор Глусского района Андрей Ларкин рассказал о ходе расследования уголовного дела о геноциде населения Беларуси на Глусчине. Сегодня мы продолжаем публиковать свидетельские показания, полученные от местных жителей. Также коснемся темы Глусского гетто, созданного немецко-фашистскими захватчиками в райцентре в 1941 году. 

 

Михаил Голушко, аг.Заелица: 

– Зимой 1944 года, насколько я помню, в феврале, фашисты согнали всех людей из деревни Заелица и сожгли. Там сейчас памятники стоят. Палили всех – и старых, и малых. Оккупанты заходили в каждую хату, выгоняли людей на улицу и вели на смерть. До этого много молодых людей угнали в Германию, а примерно через неделю всех, кто остался, – в огонь. В том пожарище погибла и моя родная тетка Елена Смычник. Я в это время находился в лесу, недалеко от деревни, успел убежать от немцев. Помню, когда побежал, немецкий солдат дважды выстрелил мне в спину, но промахнулся. Позже люди, возвратившись из леса, еще застали тлеющее пепелище.

 

Ольга Герман, д.Рудня:

– До войны я жила в д.Толстый Лес Глусского района с родителями и братом Владимиром. До того, как фашисты пришли в деревню, в ней жили партизаны. В нашем доме было несколько раненых партизан, за которыми мы с матерью ухаживали. А мирных жителей убивали и немцы, и, что еще страшнее, свои предатели – полицаи. Однажды партизаны рассказали, что немцы жгут д.Мосты, а следующая будет наша. Все жители с нехитрыми пожитками убежали в лес. Немцы всегда были очень агрессивные и часто приговаривали «партизэн», указывая на хаты, которые собирались поджечь. После того, как сожгли деревню, оставшихся жителей д.Мосты отправили в деревни Осы-Колесы и Порщаху и там убили. До сих пор иногда «слышу», как люди кричат в огне. Сельчане рассказывали, что сначала жителей данных деревень согнали в сарай, по которому начали стрелять из пулемета, потом подожгли и расстреливали каждого, кто пытался выбраться. Я до сегодняшнего дня не могу понять, почему они нас убивали, палили наши хаты. Не дай Бог, чтобы люди забыли, что такое война... 

 

Игорь Ермалицкий, д.Птичь:

– До войны мои родители жили в д.Птичь. Отец – участник финской и Великой Отечественной войны, в 1946-м помогал освобождать Украину от бандеровцев. Моя мама и двоюродная сестра Людмила часто рассказывали про период оккупации. И хоть сестре на тот момент было всего 5 лет, она ярко помнила жуткое время, а особенно случай, как полицаи загнали в деревянную баню, рассчитанную на 60 посадочных мест, около 120–150 человек, забили дверь и подожгли. В основном это были члены семей коммунистов, офицеров из д.Малын и близлежащих деревень. После того как здание сгорело, останки людей захоронили в канаве около бани. В послевоенное время на этом месте были огороды, и я помню, как люди находили там фрагменты костей. Вспоминаю и еще один рассказанный мне случай. Один парень, лет 14–15, нашел где-то гранату и бросил ее в помещение казармы. Несмотря на то, что в тот момент там никого не было, полицаи собрали всех детей из д.Птичь и поставили к стене около спиртзавода. Сказали, что если не найдут виновного, расстреляют всех. Парня кто-то выдал, тогда полицаи повесили его прямо на воротах завода и только к вечеру отпустили остальных детей по домам.

А еще мама говорила, как в 1943-м или 1944-м, точно не помню, полицаи собирали всех женщин 20–30 лет и их детей из д.Птичь для отправки в Германию на сельхозработы к бауэру, богатому фермеру по-нашему. Мама с сестрой попала к немцу, жившему в окрестностях Ганновера. В обязанности 5-летней сестры входила ежедневная чистка до блеска велосипеда бауэра. Всех «советских рабов» там называли еще «русские свиньи». Мама рассказывала, что периодически им привозили большие мешки с черным пеплом, в котором они находили фрагменты человеческих костей. Этим «удобрением» их заставляли посыпать поля. Родные вспоминали, что если к кому-то из работников была хоть малейшая претензия, немцы отправляли его в концлагерь, откуда он уже не возвращался. Из Глусского района много людей угнали в фашистское рабство, большая часть осталась там навечно. 

Маина Коробова, д.Городок:

– Немцы пришли в нашу деревню практически в самом начале войны и сразу стали устраивать карательные акции. Помню, как фашисты расстреливали евреев в лесу около д.Дворец. Порой перед глазами всплывает картина, как везут через деревню на повозке целую гору убитых людей, от запаха трупов меня даже тошнило.

 

Глусское гетто 

(лето – декабрь 1941 г.)

Гетто было открытого типа, но с множеством ограничений и запретов, наложенных на евреев под угрозой смерти. Был создан и лагерь для ежедневных принудительных работ. За уклонение от явки  – расстрел. Убивали людей за малейшее неповиновение, даже за простой вопрос порой расстреливали на месте. 

 

Нелья забыть  во имя мирного будущего

Последние евреи Глуска были расстреляны в первой половине декабря 1941 года.

– 2 декабря в 6 утра всем евреям приказали явиться с документами и ценными вещами к комендатуре на площадь. Город был оцеплен местными коллаборационистами, – рассказывает директор Глусского районного историко-краеведческого музея Наталья Акулич. – До этого в 2 часа ночи немцы подняли глуcскую пожарную команду, заставив рыть могилы для евреев. Траншеи на Мыслочанской (Мыслотинской) горе копали и военнопленные, которых после этого расстреливали. Полицаи собрали всех евреев на центральной площади, а приехавшая накануне зондеркоманда погрузила женщин и детей в машины и отвезла в карьер на Мыслочанской горе. Женщин раздели догола и расстреляли вместе с детьми. Затем в ту сторону автоматчики с собаками повели и мужчин. Часть евреев, около 500 человек, расстреляли почти в самом центре города на валу около костела (между улицами Комсомольская, Жижкевича, переулком Парковым и старицей реки Птичь). Около 70 человек сумели скрыться, но их нашли, свезли в немецкую комендатуру и убивали в последующие два дня. Здесь же находилось здание тюрьмы, в которой ежедневно проводились пытки и казни. Осенью 1943-го и в начале 1944-го нацисты, уничтожая следы преступлений, заставили военнопленных выкапывать и сжигать тела убитых мирных жителей.

В Мемориальном парке Холокоста, Бруклин.

Связь поколений

Всего в Глуске было уничтожено около 3 тысяч евреев. В 1958 году на Мыслочанской горе их родственники поставили памятник с табличкой: «Вечная память гражданам, советским военнопленным и партизанам, зверски замученным немецко-фашистскими извергами в 1941–1944 гг. От граждан г.п.Глуск». А спустя полвека, в 2010-м, здесь же открыли новый – с надписями «Мыслочанская гора – адрес горя и боли. Место массового уничтожения 3 тысяч глусских евреев» и «9 декабря 1941 года. Трагедия зимнего дня – эхо в наших сердцах». Шесть колонн памятника в виде разорванной довоенной семейной фотографии символизируют 6 миллионов убитых во времена Холокоста. На еврейском кладбище Глуска (ул. Октябрьская) тоже есть небольшой памятник, установленный в начале 60-х годов ХХ века, на месте перезахоронения праха евреев, убитых на Костельном валу. 

 

Память вне времени и географии 

15 мая 2005 года в Бруклине (США), в Мемориальном парке Холокоста, состоялось открытие Камня памяти евреев Глуска с табличкой на русском и английском языках: «В память о тысячах евреев, зверски расстрелянных нацистами в гетто местечка Глуск (Беларусь) в декабре 1941 г.». Писатель Симха Кустанович издал в Нью-Йорке две книги о погибших евреях Глуска («Глуск – боль моя» и «Глуск – мой штетл».

– На нашей красивой и мирной белорусской земле никогда не должны повториться события, унесшие жизнь каждого третьего жителя БССР, – говорит заместитель прокурора Могилевской области Андрей Волков. – Каждый белорус должен знать и помнить, какой может быть человеческая жестокость и ненависть. И неважно, сколько лет пройдет с момента окончания Великой Отечественной войны, Беларусь всегда останется страной, которая будет помнить, что война – это трагедия всего народа и каждого человека. В наших силах сделать все, чтобы нацизм не возродился.

 

Юлиана ШУПЛЕЦОВА.

Фото прокуратуры Глусского района и из открытых источников.

* Проект создан за счет средств 

целевого сбора на производство национального контента.