Кровавая жатва смерти

Кричевская Антоновка пополнила печальные ряды стертых с лица земли деревень Беларуси во время Великой Отечественной войны. Здесь 14 ноября 1941 года женщины, старики и дети были расстреляны немецкими карателями, а Антоновка сожжена дотла. После войны она так и не восстановилась.

 

– Антоновка была в составе Молятичского сельского Совета, располагалась между деревнями Шаевка и Молятичи. До войны в ней было 28 домов, колхоз, школа, мельница, проживало 115 жителей, – рассказал прокурор Кричевского района Станислав Прохоренко. – В архивных документах, с которыми мы работаем в рамках расследования уголовного дела о геноциде белорусского народа в годы Великой Отечественной войны, можно найти много свидетельств очевидцев того страшного оккупационного времени. 

 

Из воспоминаний Раисы Григорьевны Кукуй: 

– В июне 1941 года все мужчины Антоновки ушли на фронт. К местным жителям приехали родственники, чтобы переждать войну. Люди не думали, что немцы так быстро окажутся в этом регионе. Уже 16 июля Антоновку проскочили мотоциклисты и танки с черными крестами. У всех забрали коров, свиней, птицу, продукты питания. Сказали, что за укрывательство еврейского населения будут убивать, вешать, сжигать. С утра до ночи я вместе с другими односельчанами вязала в снопы рожь, лен рвала, затем зерновые молотила, носила солому. Совсем скоро мальчишка из соседнего села Молятичи сообщил, что там расстреливают евреев. А еще помню, как один из белорусов во время войны полюбил еврейскую девушку Зину Вертлиб, они поженились, ждали ребенка. Фашисты расстреляли Нину прямо накануне родов.

 

Из воспоминаний Николая Афанасьевича Воликова:

– В период немецкой оккупации Кричевского района я проживал в Антоновке и был очевидцем, как немцы производили расстрелы и издевались над мирными советскими гражданами. В ноябре 1941-го немцы собрали местных жителей, среди которых были и груднички, и 90-летний дед, подвели к яме и расстреляли. При раскопке ямы, где было убито 13 человек, было установлено, что одна женщина держала на руках грудного ребенка, который был невредим и закопан живым. В этой же яме была обнаружена расстрелянная женщина, около которой сидел ее трехлетний внук, который также был закопан живым. У мальчика даже не были закрыты глаза.

 

– В 2004 году по инициативе директора Молятичской средней школы и краеведа Лины Кобозовой на месте уничтоженной деревни был установлен памятный знак в виде дерева с обрубленными ветвями. Знак обновили в сентябре 2017-го. Инициатором установки нового монумента стал гуманитарный фонд имени Саймона Марка Лазаруса, – продолжил Станислав Прохоренко. 

 

Геннадий Лузенин.

Александр Окаёмов.

– Лагерь на территории Кричевского цементного завода функционировал фактически с первых дней оккупации района по сентябрь 1943 года, – рассказывает помощник прокурора Кричевского района Сергей Коконов. –  На территории завода оборудовали каменный подвал, куда бросали расстрелянных, а также умерших от голода и болезней. Работать заставляли практически круглосуточно, а тех, кто был слаб и не мог работать, избивали палками и травили собаками. В лагере находились попавшие в 1941 году в плен московские ополченцы – известный певец, первый исполнитель песни «Орленок» на Всесоюзном радио Александр Окаёмов и главный хормейстер Московской филармонии Геннадий Лузенин. Именно им удалось установить связь с кричевскими подпольщиками. Узнав о связи Окаёмова и Лузенина с подпольщиками, гитлеровцы арестовали патриотов и подвергли их жесточайшим пыткам, но те выдержали, не сказав врагу ни слова. Когда их вели на расстрел, в небо взвилась песня «Орленок». Так встретил свой смертный час Александр Окаёмов. А последними словами его друга Геннадия Лузенина были: «Прощай, жизнь! Прощай, Родина!» Герои-артисты были посмертно удостоены медали «За отвагу», их именами названы улицы в Кричеве, на месте гибели воздвигнут памятник. За все время существования через лагерь прошло 35–40 тысяч человек, погибло более 24 тысяч советских военнопленных и мирных жителей. Ежедневно в лагере умирало около 70 человек. 

Захватив город, немцы сразу же попытались восстановить производство цемента: привезли паровые турбины, пустили тепловую электростанцию, установили насосы для откачки воды из мелового карьера, начали восстановительные и пуско-наладочные работы на вращающихся печах и цементных мельницах. Несмотря на прилагаемые усилия, осуществить пуск завода, выведенного из строя перед отступлением наших войск, гитлеровцы не смогли. Им помешали подпольщики. Группу, которая вела активную диверсионную работу, возглавлял Алексей Лазаревич Гавриленко. Одним из узников Кричевского концлагеря был Леонид Борисович Серебряков, впоследствии ставший редактором газеты «Знамя коммунизма» (Носовка, Черниговская область). Серебряков пошел добровольцем на фронт, получил ранение, попал в плен. Совершал побеги из концлагерей Гоголево, Дарницы, Смела. С величайшим трудом пробрался домой, где узнал, что всю его семью оккупанты расстреляли, и решил мстить фашистам. В поисках партизан добрался до Костюковщины, где был задержан полицейскими. 

 

Спустя тридцать лет после освобождения, в марте 1973-го,  Леонид Серебряков передал Кричевскому краеведческому музею свои воспоминания: 

– В начале ноября 1942 года в Костюковичском районе на хуторе Поповка, откуда до партизан было рукой подать, нас задержали полицаи и отправили в полицейский гарнизон деревни Прусино, затем отвезли в Климовичскую тюрьму. Сразу с нас сняли кирзовые сапоги, загнали в барак с разбитой крышей и приказали раздеться донага. Выдали некую вонючую дрянь, чтобы помазаться ею от вшей, облили ледяной водой и приказали не одеваться два часа, потом отвели в барак. Мы будто попали в царство теней, все люди были до крайности измождены. Поняв, что мы «новички», стали с жадностью расспрашивать, что делается там, за проволокой. Утешить их было нечем: вокруг одно и то же – новый порядок с насилием, расстрелами, голодом и угоном в Германию. В первый же день моего пребывания в лагере при вечернем построении застрелили одного пленного, не успевшего проворно выбежать из барака и стать в строй. В один из последующих другого узника затравили собаками за то, что он будто бы намеревался повторно стать в очередь за баландой. Как-то нас вывели в холодный коридор и приказали раздеться для медосмотра. Пустили слух, будто это отбор в Германию. «Комиссией» оказался упитанный коновал-эсэсовец с багровой холкой. Даже не глядя на голые «скелеты», он пинком вышвыривал из медпункта каждого, приговаривая: «Аллес гут!» От поддачи эсесовского сапога я вылетел в холодный коридор так же легко, как и другие. И вот в нашей жизни открылась новая глава – черная цементная каторга. Те же построения, побои, травля собаками, убийства и ежедневная вывозка трупов. Работали в мрачном подземелье с длинными траншеями и шнеками в них, намертво схваченными цементным раствором очень высокого качества. И мы должны были вырубать этот монолит, высвобождая шнеки. Но мы старались больше крушить сами шнеки, чтобы они не были пригодны для дальнейшей работы. А когда конвойный куда-либо отлучался, добивали кувалдами станины демонтированных машин, оставшуюся запорную арматуру и все то, что могло бы пригодиться при восстановлении производства. 

 

Серебрякову и еще нескольким узникам удалось бежать из Кричевского концлагеря. В Пропойском районе (сегодня – Славгородский) им встретилась группа мстителей Алексея Чупова из особого партизанского полка «Тринадцать», которым командовал Герой Советского Союза подполковник Сергей Гришин. В тот день для них началась новая жизнь – полная опасности служба в партизанском отряде…

 

– Чем глубже мы погружаемся в расследование уголовного дела, тем острее понимаем, почему люди должны знать, помнить и говорить о геноциде белорусского народа в годы Великой Отечественной войны – это никогда не должно повториться на белорусской земле, – говорит заместитель прокурора Могилевской области Андрей Волков. – В ходе расследования всплывают новые цифры, огромное количество фактов,  которые раньше не были известны. Кто-то задумывается, надо ли рассказывать «во всех красках» о геноциде детям. Я хочу, чтобы родители понимали: если мы сейчас не расскажем подрастающему поколению правду, вместо нас другие люди донесут до них другие факты, сыграют на не до конца еще сформированном сознании нашей молодежи. А отстоять свою страну мы сможем только в том случае, если в нас будет жить чувство патриотизма, любовь к Родине, народу Беларуси, когда мы будем достоверно знать, что происходило с белорусским народом в то страшное время, осознавать, чьими руками это совершалось, и понимать, кто и для чего хочет возродить нацизм в 21 веке. 

 

Юлиана ШУПЛЕЦОВА.

Фото из фондов ГУК «Исторический музей г.Кричева», прокуратуры Кричевского района.