grushetsky На прошлой неделе моя московская родственница, работающая в фирме, поставляющей медоборудование по всей России, была с коллегами в командировке в Волгограде. Вместе с ними выехал туда и представитель французской фирмы-партнера. Морозы стояли лютые, Матис нещадно мерз в стильной курточке от европейских кутюрье и, в очередной раз глядя на градусник, только цокал языком: «О, эта Россия!»
Но самое серьезное испытание поджидало его, как выяснилось, в фойе центральной поликлиники города, где он сразу же обратил внимание на мелькающий на подвешенном к стене телеэкране ролик с интригующим названием: «Как отклеить язык от замерзшего металла?» «После того, как мы общими усилиями на англо-французском «диалекте» все-таки смогли донести до иностранного гостя общий смысл содержания ролика, выяснилось, что это была не самая большая проблема, — рассказывает родственница. — Куда сложнее оказалось объяснить, ЗАЧЕМ лизать металл на морозе…» В конце концов сошлись на том, что это такая «популярная детская забава». «Но это же опасно!» — растерянно повторял Матис, уверенный в том, что мы шутим. Вот тут народ и разошелся и, перебивая друг друга, принялся «грузить» несчастного историями о том, как все мы в детстве нет-нет да и облизывали железки на морозе, а еще сосали сосульки и ели снег! Француз два дня пребывал в шоке, а потом кинулся заказывать себе обратный билет — домой очень, говорит, захотелось…
Мое первое детское воспоминание, кстати, связано как раз с тем, что так напугало трепетного француза. Мне года два, я стою у огромного снеговика и, спрятав за спину руки (родители строго-настрого не велели варежки мочить!), грызу вкусный снежный бок. Поднимаю глаза и вижу наблюдающего за мной в окно деда. Он строго машет мне пальцем, а потом не выдерживает и хитро подмигивает. А уже через пару минут возникает рядом, держа в руке сосульку. Полизать ее, правда, не позволил, но какой шикарный нос появился у слегка обгрызенного мною снеговика!
…«Платон, не ешь снег!» — слышу я озабоченный голос мамочки, выгуливающей у подъезда свое чадо. И, не удержавшись, весело подмигиваю обмотанному до самого носа шарфом малышу. Наш человек!
