grushetsky Когда последний раз едала драники, я уже и забыла. И то уплетала явно чужие, не в собственном исполнении. А тут такое дело.
Вышла, значит, в магазин — мороженого там прикупить, того-сего. И случайно подслушала разговор двух продавщиц. Одна говорила другой, как у нее кто-то там не любит драники. Драники! Не любит! Не знаю, как вы, а мне такие люди в дикой природе не встречались.
Ну да ладно. В мыслях я эти драники тут же себе нарисовала — румяненькие, хрустящие, с золотистой корочкой. Решила, что приду домой и сразу же приготовлю.
С раннего лета завалялось у меня на кухне несколько картошин. Оказалось, аж восемь штук, мелких, четыре уже проросли как следует — вообще прошлогодние, видать. Три луковички откопала, ма-а-ахонькие. Зато фиолетовые, мои любимые. Только совсем уже не бодрые чипполино. Уважаемый мной писатель Джон Шемякин про таких продуктовладельцев говорил, что у них еда на положении военнопленной массы. Вот правда, похоже.
В общем, почистила несчастных этих, порубила на куски, в измельчитель забросила. Прокрутила минуту-другую, соли бахнула, ну и кинула на сковородку. Красивые все вышли, хрустели кое-где, кое-где не очень.
Надо сказать, что для меня, человека готовить не сильно-то любящего, драники эти были — ну прямо гордость. И я давай посылать фотографии друзьям-товарищам. С одного ракурса, с другого. Хвасталась, короче.
Спустя несколько часов выяснилось, что драники мои оказались заразными. И в этот день их активно кинулись готовить еще три человека, включая даже одного мужчину! Разведенного. Видать, напек и стал в гости дам приглашать. А может, и сам все слопал. Драники ведь, как семечки, только волю себе дай!
