MogilevNEWS.by Обсуждаем какую-ту гуманную тему. И вдруг мой собеседник неожиданно рубанул: «Добро должно быть с кулаками». При этом для убедительности посмотрел на внушительные свои, похожие на кувалду.
Все мои дальнейшие доводы в пользу более мягкой душевной «терапии» как-то не очень его убедили. Пожалуй, только один раз возникло нечто похожее на попытку прислушаться к контрдоводам. В том месте моей аргументации, когда привел ему примеры из жизни русского доктора-гуманиста Федора Гааза. Человека, бескорыстно помогавшего арестантам. Особенно их детям, организовывая для них школы.
Сослался и на многие другие современные примеры из собственной журналисткой практики. Их было немало, но цель одна. Убедить, что настоящее добро не воюет, не занимает стратегические позиции, не запасается боеприпасами… Оно просто есть, или, увы, его нет. В первом случае греет своим наличием, конкретной помощью, а не демонстрирует мускулы.
Как-то попалась мне книга с непритязательным названием «Человек добр». Оно мне не показалось удачным. Тут явно сквозило стремление принять желаемое за действительное. Все далеко не так безоговорочно. И человек всяк, и звучит по-разному, а не обязательно «гордо» по горьковскому убеждению.
Между тем добрым поступкам не надо много толкований – они говорят сами за себя. И только «авторы» дурных стремятся к мотивации. В том числе и самим себя, по принципу «знает собака, чье мясо съела».
Еще из школьного курса знаем о существовании мер и весов. Но это физические законы, а речь идет о мере добра. И лучше всего, когда она, пардон за тавтологию, безразмерна. Само же оно в конкретном проявлении активно. Особенно на фоне противостоящего ему креативного зла. Почему бы нам не заразиться энтузиазмом мультипликационных Чипа и Дейла, вечно спешащих кому-то на помощь. И только люди с отсыревшим шнуром сострадания, совести, добра «пробуксовывают» в этом плане.
Всегда считал, что в любом неравнодушном человеке, как арматура в бетоне, должна быть опорная несущая «конструкция». Вот добро-то и смотрится хорошо в таком качестве. Оно всегда к месту и своевременно. А главное, помогает правильно сформулировать и построить концепцию собственной личности. Работа непростая, как непросто быть человеком вообще.
При этом мне, например, очевидно и другое: основной труд добра вершится внутри. Снаружи только его проявления. Самое главное, чтобы они были скромными, неназойливыми, непоказушными… Всегда отворачивают от афишных вариантов его проявления. Это уже называется не добром, а как-то по-другому. Скорее всего – самопиаром. Между тем сущность доброты совсем другая: никакого выпячивания, никакой хитрой бухгалтерии. Сделал доброе… Замечательно! Только тут же распрощайся с мыслью, что тебе это где-то зачтется.
Да, любое благостное деяние определяется очарованием и легкостью. Но во сто крат больше, коль оно от души, чистого сердца, просчитанного ситуационного подтекста.
Благодетель и «адресат». Мало где отношения должны отличаться тактом, деликатностью чуть ли не на уровне ювелирной психологии.
Долго спорим о высшей мере наказания: быть или не быть расстрелу? Несколько странная гамлетовская постановка вопроса. Куда уместнее повсеместный разговор о высшей мере добра. Главенствуй оно, тогда исчезнут поводы и вообще-то включать столь непростые вопросы в повестку дня. Хотя злоба была, есть и едва ли исчезнет в обозримом будущем.
Она как зависть уксуса к шампанскому.
Маргарина к маслу.
Крапивы к розе.
Отсюда и суть задачи: сводить его к минимуму. И если можно, то без кулаков. С ними это уже хоть немножко да уподобление. Доброта предполагает не их, а искреннюю душевную боль. И добрее всех тот, кто просто не может не делать добро.
Не знаю почему, но в моем представлении все доброе почему-то ассоциируется с детством. В таком возрастном варианте детская хрестоматийная песенка о зайчике и охотнике была бы куда оптимистичнее.
А сколько неподдельного умиления вызывает: «все равно его не брошу, потому что он хороший». Это про мишку – игрушку с оторванной лапой. И здесь добро не «с кулаками», а по склонности, по детской доброте душевной. Как и в известном стихотворении Игоря Северянина о ласточке с переломанной лапочкой, о девочке, пожалевшей ее, и об отце, совсем другими глазами поглядевшем на свою сердобольную доченьку.
Прочитаешь такое и невольно задаешь себе вопрос: ну почему так часто именно всем так необходимое добро становится камнем преткновения? Кого все же среди нас больше: добрых или не очень? Почему у некоторых оно вообще просто не получается?
Вопросы, вопросы, вопросы… Но отвечать на них обязательно надо.
…Создавая мир, Всевышнему логично было бы сконструировать его без зла. Слишком уж много сил уходит на борьбу с ним. Но почему, откуда такой «замес»? Одна из тайн мира для меня.
До сих пор и под впечатлением одного прекрасного исторического примера. Русь, XIV век. Игумен Никон после тщательного долгого отбора выбирает Андрея Рублева и Даниила Чёрного. Почему? Вот мотивация-то и запомнилась: «бо изрядно вельми всех в добродетели превосходящи».
Вот и я наподобие средневекового игумена из всех человеческих диктатур признаю диктатуру человеческого же добра. Когда душа на несколько размеров больше тела.
Замечательная пропорция!
